Страны-участницы бывшего проекта «Южный поток» разрабатывают планы по присоединению к «Турецкому потоку», чтобы возможные будущие балканские ответвления выполняли ту же цель – транспортировать газ в Центральную Европу. Как выглядит потенциально ситуация с «Турецким потоком», который уже называют «Новым Южным потоком»?

Венгрия, получив впечатляющую скидку от «Газпрома» (260 долларов за 1 тыс кубометров против почти 500 долларов в 2009 году), теперь ведет переговоры с Грецией по доставке российского газа из «Турецкого потока» по ветке Греция-Македония-Сербия-Венгрия. Венгрии, судя по всему, придется столкнуться с жесткой позицией ЕК, которая практически пролоббировала идею Единого энергетического рынка. Проблемы могут возникнуть и у правительства Греции, которое согласилось, пока неофициально, но заявило о своей готовности принять участие в строительстве «Турецкого потока» через Балканы в Центральную Европу.

Болгария, с шумом выпавшая из проекта, держится за идею создать свой собственный газовый хаб и выдвинула предложение о создании связующего газопровода с Грецией (IGB). Хаб рассчитан на ближайших соседей, максимум – Венгрию, также Болгарии придется строить свои подземные газохранилища, на которые денег пока нет. Приход азербайджанского газа на Балканы можно ждать примерно в 2020 году, но поскольку его хватит лишь для болгарского внутреннего рынка, то хаб подразумевает, очевидно, крупные объемы российского газа.

В Софии, однако, опасаются, что на региональном газовом рынке лидером захочет стать Греция, где будет создана еще и инфраструктура СПГ, и тогда Болгария окажется на «газовой обочине». Следовательно, ей снова придется «поворачиваться лицом» к «Газпрому», хотя в России ранее утверждали, что для Болгарии, которая хоть и подвела с «Южным потоком», «дверь не закрывают». Об этом, в частности, заявил президент России Владимир Путина на пресс-конференции в Венгрии: при получении соответствующих разрешений Еврокомиссии (плюс возможное финансирование финансировании) подводный отрезок «Турецкого потока» мог бы достичь Болгарии, став составной частью проекта. Правда, и здесь встает проблема совместимости проекта с планами Евросоюза и его создаваемым Единым энергетическим рынком, который только усложнит дело, поскольку Турция, Сербия и Македония, не входящие в ЕС, желают – официально или неофициально – стать участниками проекта.

Таким образом, российская доля в импорте энергоресурсов странами ЕС не уменьшится, а в будущем еще и увеличится при удачном раскладе. Главное нидерландское месторождение Гронинген стареет, его добыча сейчас на уровне 80 млрд кубометров газа в год, а к 2025 году будет менее 60 млрд кубометров. Норвегия показывает стабильную добычу около 100 млрд кубометров в год, что обеспечит газом внутренний рынок и ЕС еще на 18 лет. Доказанные запасы Алжира обещают определенную перспективу «диверсификации», но этих запасов хватит только для юга Европы, Испании или Италии. Конкурентоспособность иранского и туркменского газа под большим вопросом по ряду геополитических причин: вряд ли в европейских столицах сочтут более надежным поставки «голубого топлива» из Ирана, чем из России.

Учитывая все финансовые и прочие сложности с проектом газопровода Греция-Южная Италия, его перспективы видятся весьма туманными. И напротив, более логичным и финансово оптимальным выглядит поворот «Турецкого потока» на старый маршрут – к Австрии через Балканы. Но это же заставляет опасаться и нового витка напряженности и между странами-участницами проекта в их отношениях с Евросоюзом.