Лица, руководящие российскими компаниями и отвечающие за экономику страны, не составили списка экономических требований, о которых президенту России Владимиру Путину следует поговорить с Джорджем Бушем на этой неделе. Дело в том, что то, чего они хотят от США можно выразить очень коротко: перестать относиться к России, как к враждебной экономике.

Россия стремится интегрировать свою экономику в остальной мир. Лидеры бизнеса и представители правительства говорят, что Америка должна помочь сделать эту дорогу более гладкой. Американские власти говорят, что делают все, что в их силах, но не смогут двигаться быстрее, чем им позволяют правительства других государств и Конгресс.

"Россия хочет стать частью международного сообщества и глобальной экономики, - говорит Алексей Мордашов, генеральный директор "Северстали", одного из крупнейших российских металлургических заводов. - Со стороны всех западных стран - США и Европы - было бы честно не отталкивать нас в сторону, а помочь".

В течение хаотического посткоммунистического десятилетия отношения российской экономики с Западом выражались, главным образом, в кредитах Международного Валютного Фонда. Сейчас, после трех лет стабильного экономического роста, в страну начинают поступать инвестиции, появляются возможности для создания нормальных отношений, а российские компании хотят получить более широкий доступ на западные рынки.

Однако, как говорят российские чиновники и бизнесмены, этому препятствуют законы и правила - в первую очередь американские ? не изменившиеся с "холодных дней".

"Остаются пережитки, наследство прошлого, которое нужно корректировать, - сказал на прошлой неделе в интервью Андрей Илларионов, экономический советник Путина. - Россию необходимо считать равным партнером. Мы не можем быть равными по размерам экономик, по демографической ситуации, по географическому положению. Но коммерческие отношения, в том, что касается всех этих правил поведения - это должны быть совершенно нормальные, хорошие, добрососедские отношения".

Одна из проблемных зон - статус России, предусмотренный американскими законами. Россия считается "не рыночной" экономикой. В соответствии с этими законами, при оценке производственных издержек, рассматривается "суррогатная" рыночная экономика, которая сравнивается с США. Но такие страны часто имеют мало общего с Россией. Как признал специалист по торговле одного западного посольства, эта практика "очень не выгодна той стороне, которую обвиняют в демпинге".

Российское правительство просило министерство труда США изменить статус и начать пользоваться при антидемпинговых расчетах не суррогатными, а реальными российскими цифрами.

Проблемы у российской металлургии начались в 1998 году, когда США обвинили ее в демпинге цен на горячекатаную сталь, главный экспортный товар. Одновременно российское правительство согласилось на квоты, чтобы избежать карательных пошлин. С тех пор объемы американского экспорта "Северстали" сократились на три четверти.

Другое препятствие - поправка Джексона-Вэника - санкция, введенная в 1974 году, чтобы заставить страны советского блока разрешить свободную эмиграцию - в первую очередь евреев - из Советского Союза.

Этот закон не применялся по отношению к России много лет, но факт состоит в том, что он сохранился и помешает России получить привилегированный торговый статус в отношениях с США после того, как она вступит в ВТО. Другим бывшим советским республикам, уже вступившим в торговую организацию - таким как Грузия - тоже мешает этот закон.

Администрация Буша просила Конгресс отменить поправку Джексона-Вэника. Когда это может произойти, пока неизвестно, но отмена поправки вряд ли вызовет споры.

Россия хочет как можно скорее вступить в ВТО, как для того, чтобы получить более прямой выход на рынки, так и для того, чтобы защищать свою промышленную продукцию. Половина российского экспорта - сырьевые товары, в первую очередь, нефть и газ, которые не нуждаются в защите. Но такие товары, как сталь и удобрения сталкиваются с американскими импортными ограничениями, которые россияне считают несправедливыми; пока Россия не вступила в ВТО, ей негде оспаривать эти ограничения.

Членство - "важный вопрос для нас", сказал в октябре в интервью министр финансов России Алексей Кудрин.

Даже при поддержке Америки Россию ожидают очень тяжелые переговоры о вступлении. Китай начал переговоры в начале восьмидесятых. Тем не менее, Вашингтон может упростить процесс.

Но в первую очередь Россия хочет повысить объемы инвестиций американских компаний. Недавно принятый налоговый закон дал возможность консорциуму во главе с "Exxon Mobil" начать реализацию проекта в $12 млрд. по разработке нефтегазовых месторождений на Дальнем Востоке. Бизнесмены говорят, что многие такие проекты крепче привязывают Россию к США.

"Россия может стать очень полезной частью мира, экономически и политически, - сказал Морадшев. - Это шанс сблизиться, поставлять больше российских товаров на американские рынки, больше американских товаров на российские рынки. Это шанс на большую интеграцию".

Компании говорят, что сейчас Россия - более благоприятное место для инвестиций, чем в начале девяностых.

"В 1991 году ничего не было - одна эйфория, - рассказывает Анатолий Карачинский, создатель и руководитель "IBS", российского компьютерного конгломерата. - Когда Восток увидел, как живет Запад, мы подумали, что скоро и сами сможем жить также. А потом выяснилось, что нам необходимо создавать экономику. Мы ее создаем. Не всегда успешно, но мы сделали первые шаги, заложили основу".

В конце концов, инвесторы, прежде чем начинать заниматься здесь бизнесом, захотят увидеть что-то более вещественное, чем обмен теплыми словами между правительствами. Главные условия - стабильное правительство, разумная налоговая система, правовая система, которая защищает права акционеров. Пока Россия не закончила процесс их создания.

"Наши решения об инвестициях в Россию делаются на основании наших оценок развития рынка", - сказал Джон Стивенсон, президент центрально- и восточно-европейских операций компании "Фрито-Лей", подразделения "ПепсиКо", которое на прошлой неделе сообщило, что будет строить в России завод стоимостью $40 млн. "Нет особой связи между сентябрьскими событиями и решениями об инвестициях".